|
|
ГЛАВА 11.
КАК РАБОТАЮТ НАШИ ЗНАНИЯ
Самой
лучшей иллюстрацией того, как мы используем свою способность понимать наших
лошадей и общаться с ними, может служить наша система приручения и обучения,
которая была создана специально для не объезженных и не прирученных лошадей.
Приручение мы называем "легким" путем обучения лошади, потому что
человеку легче обучать лошадь, которая понимает, что от нее требуется в
конечном итоге. Для лошади также обучение становится легче, если человек
использует понятный ей метод общения. С точки зрения затраченного времени и
объема работы этот путь не сулит выигрыша, потому что времени и сил вы затратите
столько же, сколько и при обычных методах. Легкость этого пути в том, что
возникает гораздо меньше проблем и споров между всадником и лошадью, и мы
уверены, что наш метод гораздо приятнее для лошади. Вместо того чтобы
говорить: "Ты, черт побери, будешь делать то, что я тебе скажу!",
мы говорим: "А давай сделаем так", или "Давай сделаем
эдак". Для сравнения можно провести параллель между ротой новобранцев
под командованием сержанта и группой детей, которых вывел на прогулку учитель.
В
процессе приручения мы делаем только то, что лошади понятно от природы.
Например, если вы подойдете к дикой лошади сзади, она побежит от вас вперед,
если подойдете со стороны головы, то лошадь попятится. Это просто и логично,
и именно на этом основан наш принцип естественного ответа на воздействие,
когда используется знакомый лошадям способ общения, и они понимают, чего от
них хотят. В течение одного года мы, в среднем, приручаем 30 – 40 лошадей.
Некоторые из этих животных с рождения знакомы с человеком, некоторых взрослых
лошадей в возрасте от 6 до 8 лет ни разу в жизни не касалась рука человека, а
другие имели неудачный опыт общения с человеком. У нас есть несколько
по-настоящему неуправляемых лошадей, с которыми никто, кроме нас, не может
управиться. Пожалуй, лучше всего достоинства нашего метода приручения,
обучения и общения с лошадьми, видны в лошадях, которых нам привозят с диких
горных пастбищ. Они совершенно дикие, общение с человеком им чуждо. Большая
часть этих животных поступает к нам с тех пастбищ, что на пять тысяч акров
полей и лесов распростерлись вокруг нашей фермы.
Некоторым
может показаться невозможным поймать дикую лошадь, которая пасется на такой
огромной территории. На самом деле, это довольно просто. Каждый табун диких
лошадей имеет угодья около 200-300 акров. У лошадей, как правило, есть места
для водопоя и кормежки, для ночлега, есть укрытия от непогоды. Испуганный
табун обычно бежит в одном и том же направлении, добегает до какого-то места,
а затем по дуге возвращается к исходной точке. Так что сначала мы изучаем
привычки табуна, в котором находится нужная нам лошадь. Мы определяем место
выпаса, водопоя, и особое внимание уделяем месту, где табун прячется от
ненастья, потому что в плохую погоду лошади не будут пастись на открытом всем
ветрам месте. Обычно площадь, на которой лошади пасутся, составляет 20 – 30
акров. В плохую погоду табун
собирается в тихом месте, как правило, у подножия горы или на краю леса. Как
только мы установили, где находится такое укрытие, мы ждем очень ветреной и
непогожей ночи, идем к табуну и неторопливо направляем его прямо в ближайший
загон.
Это
не так сложно, как может показаться, потому что несчастные замерзшие лошади
будут жаться друг к другу. Мы не подходим слишком близко. Как только лошади
нас замечают, они начинают уходить. Мы медленно, не сокращая расстояния, идем
следом, постепенно оттесняя табун в нужном направлении. Когда мы ловим диких
лошадей, мы никогда не бежим, не впадаем в возбуждение, не повышаем голоса.
Мы держимся расслабленно, спокойно, двигаемся медленно, все время
разговариваем с лошадьми, чтобы они тоже оставались спокойными. Мы никогда не
подходим слишком близко, чтобы табун не поднялся в рысь. Тихо и осторожно мы
тесним их в сторону нужной дороги или просеки, которые ведут в загон. Обычно
лошади спокойно и уверенно заходят в загон, после чего мы очень медленно
тесним их в помещение. Этот процесс бывает очень долгим, но необходимо быть
терпеливыми. Первой в помещение заглянет старшая кобыла – лидер табуна, -
затем она зайдет в помещение, за ней последует ее жеребенок, а за ним все
остальные лошади. На протяжении всего времени мы разговариваем с лошадьми
тихими спокойными напевными голосами, и даже если часть лошадей заволнуется,
попав в помещение, они быстро успокоятся. Когда весь табун успокоится, мы начинаем
отделять и выпускать тех лошадей, которые нам не нужны. Всего в табуне может
быть от пяти до двадцати пяти голов. Мы отделяем ненужных нам особей по одной
– две, пока не останутся те, которые нам нужны. После того, как выпущенные
лошади уходят на родные пастбища, оставшиеся приходят в волнение, потому что,
возможно, впервые в жизни они оказались вне табуна. Если мы оставили только
одну лошадь, она будет метаться и звонко звать своих товарищей: "Где вы,
где вы? Куда ушли?". Когда я вхожу в помещение, где находится такая
лошадь, она впадает в настоящую панику, мечется по помещению, забивается в
углы, лишь бы от меня спрятаться. До сих пор ничего хорошего от человека она
не видела, весь ее предыдущий опыт говорит о том, что чем больше между нами
расстояние, тем лучше. Я не торопясь захожу в угол, прислоняюсь к стене и
закуриваю сигарету. Все время тихо и спокойно разговариваю с лошадкой, жду,
когда между нами возникнут первые ростки симпатии, и я смогу настроиться на
ее волну. Для того, чтобы ее успокоить, я использую ЭСВ. Через достаточно
короткое время она останавливается у противоположной стены и смотрит на меня,
выдыхая клубы пара.
Испанцы
говорят, что на корриде бык всегда возвращается в определенное место на
арене, чтобы занять позицию для атаки. Эту часть арены называют бычьей
четвертью (?). Это понятие применимо и к лошади. Когда лошадь находится в
замкнутом пространстве, часть этого пространства она определяет как свою
территорию, которую мы называем лошадиной четвертью. Обычно эта территория
расположена в противоположном от меня углу, и туда она будет возвращаться,
если испугается, или попадет в беду. Установив свою территорию, лошадь
останавливается в своем углу и начинает дуть в мою сторону через ноздри.
Такое поведение означает вопрос: "Кто ты такой, черт побери?". Я
начинаю делать то же самое, стараясь, чтобы мои выдохи звучали на 2 – 3 тона
ниже, то есть я отвечаю вопросом на вопрос: "А ты кто такой?"
Постепенно тон выдохов смягчается, но я стараюсь звучать ниже, постепенно
переходя от вопроса "А ты кто такой?" к приветствию
"Здравствуй!". Когда я от нее тоже слышу "Здравствуй!",
начинаю медленно двигаться в ее направлении. Тон основного сообщения
"Здравствуй!" может варьироваться от "Ты кто такой, черт возьми!"
до обычного "Здравствуй!" Когда лошадь ко мне достаточно привыкла и
тон ее сообщения соответствует тону обычного знакомства, можно переходить к
следующему этапу приручения. Я начинаю медленно приближаться, давая лошади
время успокоиться после каждого сделанного мной шага. И так до тех пор, пока
не подойду почти вплотную. В перерывах между ритуальными выдохами, я успеваю
покурить, и не перестаю тихонько приговаривать: "Умный мальчик, умный
мальчик, умненький мальчишечка". Моя цель – приблизиться к лошади таким
образом, что не спровоцировать ее пойти вперед, или отступить назад. Если
идти прямо со стороны головы, она двинется назад, если подходить сзади,
последует движение вперед. Но если приближаться где-то посередине между этими
крайними точками, примерно в районе 3/4 от хвоста, это будет нейтральная
позиция. Случается, что лошадь пугается меня, или чего-то постороннего, и
начинает бегать по загону. В этом случае я возвращаюсь в свой угол, и все
начинается сначала. Во второй раз она успокаивается значительно быстрее, и
мне удается не только приблизиться, но и дотронуться до шкуры кончиками
пальцев, которыми я начинаю очень медленно поглаживать лошадь, совершая
круговые движения. Такое поглаживание характерно для лошадей. Когда
испуганный жеребенок прибегает к матери, она успокаивает его, также поглаживая
носом. Такое движение очень успокаивает лошадь, словно я говорю ей: "Все
хорошо, тебя никто не обидит". Даже взрослые лошади, утыкаются друг в
друга носами, либо дотрагиваются носом до бока. В это же время лошади обычно
выдыхают через ноздри, обдувая друг друга, одновременно или по очереди. Они
как бы говорят: "Кто ты, откуда пришел?". При отсутствии проявления
агрессии, лошади подходят ближе друг к другу. То же самое делаю и я. Лаская
лошадь кончиками пальцев, я постепенно начинаю поглаживать ее всей ладонью,
медленно придвигаюсь ближе, не переставая тихо разговаривать, пока не
оказываюсь почти вплотную возле бока. После этого очень медленно скольжу
рукой по ее спине, пока рука не касается противоположного бока. Затем
переношу тяжесть тела на обнимающую лошадь руку. Этим я говорю: "Ты в
безопасности, я с тобой!" Испуганные лошади обычно сбиваются в кучу и
кладут шеи и головы на спины друг другу. Так они поддерживают друг друга:
"Не беспокойся, ты в безопасности, я рядом". Более нервные и
испуганные лошади получают поддержку и уверенность в себе от более
уравновешенных и спокойных. У человека длина шеи всего 6 инчей, поэтому я не
могу положить шею и голову на спину лошади, как это сделал бы ее соплеменник.
Но я могу рукой имитировать движения шеи и головы лошади. Кончики моих
пальцев становятся носом лошади, ладонь – это голова, а предплечье и плечо –
шея. Эти мои действия понятны лошади. К описываемому моменту я использовал
три из четырех возможных способов общения. Чтобы успокоить лошадь, я использовал
голос, также я использовал знаки и ЭСВ. Лошадь все время понимала, что я
говорю, что я делаю, потому что я общался с ней на лошадином языке, и мои
действия были для нее привычными и понятными. Я ни разу не попытался
заставить лошадь что-то сделать, она всегда имела возможность уйти от меня.
За исключением самого первого раза, мой приход не пугает животное. Я ни разу
не сделал ничего, что могло бы противопоставить нас друг другу. На этом этапе
я обычно оставляю лошадь одну примерно часа на три, даю ей корм, и сам тоже
отправляюсь перекусить. После перерыва я повторяю весь процесс с самого
начала. Дня через два – три лошадь начинает воспринимать меня как своего
собрата. Самое главное в моем методе, сделать так, чтобы лошадь хотела
выполнять то, чего я от нее хочу. Молодые лошади, как правило, более нервные,
любопытные и нуждаются в поддержке. Прикосновения материнского носа
успокаивают жеребенка, я это делаю кончиками пальцев. Если лошадь не имеет
возможности убежать, она будет искать поддержки у своих собратьев, стремясь
ощутить прикосновения их тел собственными боками. Прикосновения моего тела
тоже вселяют уверенность в животное. Когда мы немножко больше узнаём друг
друга, я облокачиваюсь на ее спину всем весом. Таким образом я укрепляю
уверенность лошади, давая ей почувствовать то же самое, что чувствуют лошади
в табуне, среди своих товарищей. Постоянно, каждым своим движением я даю
понять: "Все хорошо, не волнуйся".
В
течении следующих 7 – 10 дней я делаю примерно одно и то же. Три раза в день
я приношу лошади корм и воду, и примерно 10 минут общаюсь с ней, приручая. Я
добиваюсь, чтобы она воспринимала меня как другую лошадь. Одновременно я
мысленно фиксирую звуки и знаки, которые это животное использует для передачи
каждого из 47-ми сообщений. Правда, в ежедневном общении она будет активно
использовать только около 30. Знаком того, что первая стадия приручения
пройдена, служит высунутая навстречу мне голова моей подопечной и возмущенное
требование "Где мой чертов завтрак!", когда я утром вхожу в
конюшню. И если меня отпихивают от кормушки, куда я положил еду, со словами
"Прочь с дороги, неповоротливый чурбан, не видишь, я умираю с
голоду!", я понимаю, что теперь я – свой друг-лошадь, меня понимают и
полностью мне доверяют. Кроме того, к этому времени я уже достаточно хорошо
изучил темперамент и характер лошади. Я уже знаю, с кем мне придется иметь
дело. То ли это нервное, пугливое животное, требующее массу терпения и
постоянной поддержки; то ли это безмятежное послушное создание, которое всеми
силами будет стремиться к спокойной жизни; то ли доминирующая личность и
сильный характер. Мои действия на следующем этапе приручения обусловлены
существующей диспозицией. С нервной лошадью, требующей постоянной поддержки,
придется двигаться вперед медленно и аккуратно, проявлять массу терпения,
постоянно хвалить и говорить комплименты. С послушной лошадкой все обстоит
тоже более или менее просто. Но один раз в пяти или восьми случаях вы
встречаете очень сильный, доминирующий характер, который необходимо
дисциплинировать. Самый первый шаг – это показать, что именно я здесь вожак
табуна, я тот, кто руководит всеми. Усваивание этого сообщения занимает
некоторое время, особенно, если лошадь занимала в табуне главенствующее
положение, и привыкла командовать, а не подчиняться командам. Но это тоже не
слишком тяжело, если вы не пожалеете времени и терпения, и воспользуетесь
лошадиным языком и методами для
установления дисциплины.
Как
поддерживается дисциплина в табуне очень хорошо видно на примере группы
лошадей, идущей по дороге. Главная лошадь (чаще всего кобыла) идет впереди
всех. Если кто-то пытается выйти вперед, или просто подойти ближе, вожак
поворачивает голову, угрожая ощеренными зубами. Заложенные назад уши
означают: "А ну-ка назад, нахал!" Если нарушитель не внял предупреждению
и не оставил своих попыток, босс ударяет его зубами. Если и этого окажется
мало, главная лошадь может укусить наглеца. В случае нарушения кодекса
поведения в табуне, наказание бывает быстрым и неотвратимым, инцидент
исчерпывается в считанные секунды. Остальные лошади, как правило, на
нарушителя не реагируют и продолжают спокойно двигаться в установленном
порядке. Итак, если я имею дело с сильным характером, и его обладатель
отпихивает меня с дороги со словами: "Пошел прочь, малявка!", я
незамедлительно резким движением подношу сжатый кулак к его носу тем же
движением, каким главная лошадь поворачивает голову к нарушителю. Увидев
кулак, лошадь отпрыгивает в свой угол бокса, высоко поднимает голову и
смотрит на меня, как бы спрашивая: "Какого черта ты это сделал?"
Когда я положу еду в кормушку, лошадь подойдет совершенно спокойно. Так
продолжается два – три дня: утром она встречает меня фразой "Где мой
чертов завтрак?", я приношу еду, но при попытке оттолкнуть меня в
сторону, выставляю кулак: "Назад, я тут главный!". Этот способ
позволяет в течение нескольких дней без какой-либо борьбы или запугивания
объяснить лошади, кто вожак табуна, кому надо подчиняться. Совершенно
недопустимо, чтобы кулак хоть раз коснулся лошади, так как это только демонстрация
угрожающего жеста. Теперь, когда я установил свое доминирующее положение,
пора переходить к следующему этапу: посадка в седло и езда.
К
нам попадают лошади с разных концов страны. Но основной наш контингент – это
лошади, живущие в радиусе 20 – 50 миль от нашей фермы. Когда их привозят, мы
не всегда можем сразу приступить к работе, поэтому начальную стадию мы
поручаем одной из наших лошадей. И надо сказать, они делают для нас огромную
работу. Все не так плохо, как может показаться. Мы просто помещаем новичка на
одно из пастбищ, где уже пасется одна из наших самых спокойных и опытных
лошадей, которая и становится учителем для новобранца. Мы их вместе кормим
каждый день. Обычно в первый день новая лошадь задает стрекача на другой
конец поля, в то время как старая и опытная уверенно рысит к кормушке. Еду мы
раскладываем в два ведра, которые ставим примерно в 20 ярдах друг от друга.
Пока умная лошадка ест, мы с ней разговариваем, не обращая никакого внимания
на истинный предмет нашего интереса. В конце концов, молодой становится
интересно, что это старушка лопает с таким удовольствием, но подойти ближе,
чем на 20 ярдов она пока не решается. Когда Джек, Тэбби, Иантелла или
Ростеллан (любой из них) поедят, мы уходим прочь. Конечно же, Джек сразу
направится посмотреть, а что там во втором ведре? Он без колебаний продолжает
трапезу, но мы уходим, не обращая внимания. Молодая лошадь непременно
подойдет поближе, чтобы понюхать, чего там давали Джеку покушать, а потом ей
станет интересно, что он есть сейчас. Через день – два молодая тоже начинает
есть из ведра, и мы сразу начинаем с ней разговаривать, так же, как с Джеком.
И даже если она все-таки испугается и убежит, то все равно через некоторое
время вернется к ведру. Через 7 – 10 дней мы уже беспрепятственно можем подходить
к ведру, тихонько разговаривать с лошадью, обдувать ее дыханием изо рта,
порой даже и положить на нее ладонь. К этому моменту я, как правило,
становлюсь для лошади членом нашего маленького табуна, которого она
воспринимает совершенно нормально.
Примерно
через неделю мы начинаем на время кормления приводить этих двух лошадей во
двор. Это тоже довольно легко. Моя жена или другой помощник надевает
недоуздок на учителя и ведет его. Я подхожу к ученику, беру ведро, из
которого он ест, и направляюсь в сторону двора. Если в ведре еще остался
корм, ученик бросится за мной. Через достаточно короткое время, когда я
поднимаю ведро, в которое он опускает морду, малыш послушно следует за мной.
Таким образом, он привыкает следовать за мной без недоуздка. Два-три дня
спустя, я несу ведро не позади себя, а впереди, чтобы лошадь шла не следом за
мной, а рядом. Это первый маленький шаг к тому, чтобы научить лошадь ходить
рядом, когда моя рука лежит у нее на шее. Когда она привыкнет, то будет
следовать за мной, как только я положу руку ей на шею. При этом голова лошади
опущена, как бы придавлена моей рукой. После этого очень легко закрепить
веревку вокруг шеи лошади и вести ее. Далее, если вы будете ставить ведро на
землю и держать над ним недоуздок, то лошадь, опустив морду в ведро, окажется
в недоуздке. Очень важно ни разу не вступить в борьбу с лошадью. Всегда во
время работы с лошадью я с ней тихо и спокойно разговариваю; если мне удается
прикоснуться к лошади, я закрепляю успех, имитируя кончиками пальцев и ладонью
прикосновение носа кобылы к жеребенку, стараюсь прислониться к лошади всем
телом, придавая ей уверенности, обнимаю рукой поперек спины, имитируя
прикосновение шеи и головы дружелюбной лошади. Через неделю наша подопечная
привыкает к тому, что еда ждет ее в конюшне. Когда я открываю ворота, она
пытается протиснуться мимо меня, чтобы быстрее добраться до еды. Я же иду
спокойным шагом и при попытке обогнать меня, показываю кулак, говоря: "А
ну-ка назад, ужасная зверюшка!" "Что, черт возьми, с тобой
происходит?" – отвечает мне лошадка, резко подавшись назад, подняв
голову и включая тормоза. Так мы ходим день или два, пока в его глазах я не
стану вожаком, за которым он должен следовать, не пытаясь вырваться вперед.
Повторю, что за все время лошадь ни разу не испугалась, не заволновалась, не
рассердилась.
Самым
большим успехом нашего метода приручения я считаю маленькую кобылку по кличке
Спитфайер. Впервые я увидел ее на ярмарке в Лланибитер. К ее ногам жался
жеребенок, а следующий уже был в животе. Когда ее вывели на ринг, она
попыталась сбежать, бросившись прямо в толпу. После всеобщей суматохи ее
поймали и привели обратно. Купил ее мой друг. В течение следующего полугода я
видел ее всего несколько раз. Но где-то в конце весны мой друг предложил мне
поменять одну из моих лошадей на эту кобылу. Он говорил, что ничего не может
поделать с этой мерзавкой, даже не смог поймать ее, чтобы отвести на случку и
поклялся продать ее на собачьи консервы, если я не заберу кобылу себе. Я
поехал взглянуть на предмет нашего разговора. В ту пору ей было 8 лет, очень
миниатюрная, темно-гнедая, с хвостом и гривой серебристого цвета. У нее уже
дважды или трижды были жеребята, но сейчас, похоже, она стала бесплодной. Мне
не приходилось видеть более изможденного пони такого возраста. Мы ударили по
рукам, и в шесть вечера я приехал за покупкой. Это была моя ошибка. Если вам
нужно перевезти трудную лошадь, никогда не намечайте это мероприятие на
вечер. Такие вещи следует делать с утра, когда впереди еще долгий день.
Кобылка паслась на ближнем к двору поле с небольшим табунком пони. Четверо
людей с палками встали по сторонам узкого прохода к воротам. Мне это не
понравилось, но я промолчал, потому что находился на чужой ферме. Люди встали
наизготовку и приготовились к развлечению. К счастью, все прошло довольно
гладко. Кобыла с шестью другими пони вошла во двор, а потом ее удалось
загнать в денник. Она попыталась удрать, перепрыгнув через 6-футовую стену,
но получила затрещину и отступила. Позже я выяснил, что она пять раз сбегала,
перепрыгнув такую стену. Также она умудрялась перепрыгивать через железные
ворота высотой 4 фута 6 дюймов. Я собственными глазами видел, как однажды она
перепрыгнула через рельсы, положенные на столбы высотой 3 фута 6 дюймов,
позади которых был откос 10 футов глубиной. Мой друг объяснил, что он пытался
загнать ее в денник много раз, и только сейчас у него это получилось. Уверен,
что это случилось благодаря тому, что всем пони дали возможность спокойно
зайти во двор, а не гнали их. И так как Спитфайер никто не трогал, она
спокойно последовала за всеми. Никто не подходил к ней ближе, чем на 20
ярдов. И так как весь табун оказался во дворе, у кобылы не было возможности
перепрыгнуть ворота. Затем мы перевели пони из большого двора в малый. Им
потребовалось полчаса, чтобы пройти расстояние в 50 ярдов, но мы их не
торопили, просто слегка направляли в нужное место. Когда весь табун оказался
в большой конюшне, мы стали по одной выпускать лошадей. Трижды Спитфайер
пыталась пробиться к двери и вырваться наружу. В конце концов, мы с кобылой
остались вдвоем в помещении 18 х 14 футов. Настал момент истины: пора было
надевать недоуздок. Я взял недоуздок и, войдя в помещение, направился к
пленнице. Она ринулась убегать с непостижимой скоростью. Когда она немного
успокоилась, я снова попытался приблизиться, что заставило ее снова пуститься
наутек. Но спустя какое-то время ее движения стали медленнее, и я смог
подойти и дотронуться до нее кончиками пальцев. Передо мной мелькнули
передние копыта и зубы. Мне пришлось стукнуть ее по морде, и кобыла отступила
в угол. Я был вынужден вернуться в свой угол и начать все сначала. Минут
через 20 я снова смог прикоснуться к ней пальцами, и она снова меня
атаковала. Я снова стукнул ее по носу, и мы разошлись по своим углам. Так
прошло более двух часов, с нулевым результатом: как только мне удавалось
дотронуться до кобылы, она атаковала меня, получала по носу, и мы расходились
по углам. Уже темнело, и мне следовало поторопиться. Единственное, что мне
оставалось, это взять в руки деревянный щит и прижать лошадь к стене. Я почти
преуспел, когда Спитфайер взвилась в воздух и перепрыгнула через щит.
Пришлось начать все сначала. Минут через 20 мой маневр все же увенчался
успехом, и мне удалось положить на кобылу ладонь. Но как только моя ладонь
начала скользить вверх по ее шее, она повернулась и оттяпала мне кусок руки.
Пришлось отступить. Как только она почувствовала, что может вырваться, то
сразу нырнула под щит, приподняла его головой и улизнула. Мы снова оказались
в начальной точке. Не переставая тихо и дружелюбно разговаривать, я снова
сумел прижать лошадь к стене. На этот раз мне удалось накинуть на нее
недоуздок и закрепить его.
Теперь
передо мной встала другая проблема: как ее вывести из денника. Но все
оказалось гораздо легче, чем я предполагал. Я закрепил на недоуздке вторую
веревку и вывел ее из-за щита, открыл дверь денника и позволил кобыле
выбежать под навес вслед за мной. Пока она кружила возле меня под навесом, я
постепенно укорачивал веревку. Когда я приблизился, она попыталась атаковать
меня передними копытами и зубами, но я увернулся и оказался сбоку. Перехватив
веревку так, что моя рука плотно легла под подбородком, я встал вплотную
сбоку от лошади, и она стала успокаиваться. Мы с ней шагом кружили по
периметру, плотно прижавшись друг к другу, и она постепенно становилась все
тише и тише. Потом мы без приключений прошли через двор и вошли в трейлер,
где я ее и привязал так, чтобы в случае необходимости суметь быстро отвязать.
К счастью, она больше не пыталась меня атаковать, потому что здесь ей могло
бы повезти больше. Добравшись до дома, я оставил кобылу на ночь в конюшне.
Я
считаю необходимым объяснить, что именно мы с кобылой говорили друг другу.
Когда она оказалась в деннике, я смог на ней сконцентрироваться и приступить
к обычной процедуре: успокоить ее при помощи голоса и ЭСВ. Почувствовав на
себе мои пальцы, она атаковала меня, потому что в прошлом, очевидно, с ней
плохо обращались, и она считала, что единственный путь избежать
нежелательного контакта – это нападение на любого, кто пытается к ней
прикоснуться. Итак, она бросилась на меня, говоря: "Назад, назад, назад,
или порву на паззлы!". В ответ она получила от меня по носу, что
означало: "Если ты будешь так делать, то я сам порву тебя на
паззлы". После этого мы расходились по своим углам, чтобы начать все
сначала. Теперь о времени. Если бы я все сделал, как следует, то начал бы
работать с кобылой утром. Весь процесс мог бы занять часа три-четыре, но я
спокойно добился бы того, чтобы положить ладонь ей на плечо, а затем дело
дошло бы и до недоуздка. Но я был ограничен световым днем, а оставить лошадь
до утра и затем вернуться к ней, было самым неправильным, что только можно
придумать. Пришлось использовать другие методы, которые при нормальных
обстоятельствах я не использую.
Всю
следующую неделю трижды в день я сам давал кобыле корм и воду, чистил ее, шаг
за шагом продвигаясь по пути приручения, пока она не начала полностью
доверять мне и чувствовать себя в моем присутствии расслабленно. Она больше
не пыталась вместо корма употребить части моего тела. Так мы подошли к
следующему этапу: я начал пытаться взнуздать эту лошадь. Так как я в первый
раз оставил ее в довольно большом помещении, я не стал переставлять ее в
другое место, и она была просто привязана в стойле. Как только я ее отвязал,
она начала бегать по помещению, так что у меня голова пошла кругом. В конце
концов, она снова оказалась в стойле. Дав ей постоять две-три минуты, я стал
приближаться, сохраняя полное спокойствие и расслабленность, чтобы иметь
возможность воздействовать с помощью ЭСВ, и успокаивая ее голосом.
Дотронувшись пальцами до плеча лошади, я стал продвигать руку так, чтобы она
легла вокруг шеи кобылы, после чего надел недоуздок. Достигнув такого успеха,
я стал выпускать Спитфайер на ночь пастись с другими лошадьми. Каждый раз
процесс возвращения в конюшню занимал массу времени. Даже если по внешнему
периметру двора стояли люди, она выбирала самого малорослого и перепрыгивала
через него, стремясь на волю. Правда, в течение двух месяцев мы достигли
значительного прогресса: Спитфайер научилась спокойно заходить в открытые
ворота конюшни. Никаких проблем с верховой ездой она не создавала, буквально
с первого раза, как я на нее сел. Кобыла легко подчинялась контролю и
управлению с помощью ЭСВ, оказалось, что она – прекрасная верховая лошадь и
совершенно фантастический прыгун. Правда, она долго не позволяла дотронуться
до копыт, и прошло много времени, пока ее удалось подковать без особых
трудностей. Я сумел добиться такого результата только потому, что
разговаривал с лошадью на понятном ей языке, и помог ей постепенно избавиться
от ненависти, которую она испытывала к людям. В конце концов, Спитфайер очень
привязалась ко мне.
Уже
следующей зимой она подходила ко мне, когда я выходил на пастбище с ведром
овса и шла за мной к конюшне, опустив нос в ведерко. К концу июня лошадка
окончательно успокоилась и стала абсолютно послушной, хотя оставалась горячей
и имела в запасе достаточно хитростей, так что новички ездить на ней
по-прежнему не могли. Я продал Спитфайер молодой супружеской паре, и она им
очень пришлась по душе. Все было славно, пока молодая женщина не
забеременела. Её муж решил, что ездить на этой кобыле уже не для нее. Так
лошадь снова оказалась на ярмарке в Лланибитер. Едва оказавшись на ярмарке, я
понял что здесь же находится Спитфайер. Я ее чувствовал. Я прямиком
направился к большой конюшне, где и обнаружил мою обожаемую Спитфайер. Я
сожалел о том, что продал ее, и не хотел упустить возможности вернуть лошадку
обратно. Так она снова оказалась у меня, и сейчас носит жеребенка от
англо-арабского жеребца. Надеюсь, ее жеребенок хотя бы наполовину будет также
хорош, как его мать. Спитфайер – это тот случай, когда метод приручения стал
единственным средством, которое помогло добиться результата. Если бы она не
попала к нам, ее, скорее всего, пристрелили бы.
Естественно,
мне больше нравится работать с так называемыми трудными лошадьми, чем с теми,
которые легко сдаются. Невозможно описать чувство моего удовлетворения, когда
неуправляемая дикая лошадь, которая не позволяет прикоснуться к себе, а тем
более ездить на ней, начинает любить свою работу и желает делать ее хорошо.
Я
считаю, что на лошадь можно садиться только тогда, когда она спокойна и послушна. Этого результата я
добиваюсь довольно просто. Утром, собираясь ехать верхом на
"трудной" лошади, я проделываю один и тот же ритуал. Сначала минут
пять – приручение. Как только лошадка успокаивается и стоит смирно, я кладу
кончики пальцев на ребра в том месте, где укладывается подпруга. Моя рука
совершает мягкие круговые движения, и в ответ лошадь подергивает шкурой, одно
ее ухо направлено вперед, другое назад. "Какая умная девочка…"
Затем продолжаю поглаживание пальцами уже обеих рук. Круги увеличиваются, я
прислоняюсь к лошади, начинаю гладить ее спину, продвигаюсь вверх по обеим
сторонам шеи. Если лошадь делает шаг вперед, я немного спускаюсь с шеи в
сторону холки и спины, пока она снова не будет стоять смирно, направив оба
уха вперед. Теперь ее мускулы расслаблены, напряжение отпускает, ментально мы
настроены на одну волну. Снова продвигаюсь вверх по шее. Ощущаю зуд у нее под
челюстью; почешем это местечко. Ну вот, можно надевать уздечку. Спускаю руки
вниз по шее, беру оголовье, руки снова двигаются вверх по шее, одеваю
оголовье. Застегиваю подбородный ремень,
передаю жене закрепленный на оголовье чембур. Беру в руки седло с
закинутыми наверх подпругой и стременами. Кладу седло на спину лошади. Она
напрягается и делает шаг вперед. Моя жена, которая все это время держит
лошадь, успокаивая и приручая ее, также делает шаг вперед, вслед за лошадью.
Я снимаю седло, лошадь стоит смирно. Снова кладу седло на спину, аккуратно,
из-под живота лошади, беру подпругу, не затягивая, застегиваю один ремешок, и
говорю, говорю не переставая. Более плотно застегиваю второй ремешок подпруги.
Теперь можно максимально затянуть подпругу. Здесь могут последовать
возражения, и лошадь начнет двигаться вдоль стенки бокса; но моя жена рядом,
она тоже тихонько разговаривает с лошадью, успокаивает ее. Лошадь встает
смирно. Проверяю, хорошо ли затянуты все ремни, перекидываю повод,
воздействие которого смягчается мягким дутым трензелем. Подхожу вплотную к
лошади, не переставая поглаживать ее плечо и бок. Приподнимаю левую ногу, и
жена помогает мне лечь поперек седла. Лошадь делает шаг вперед, я соскальзываю
вниз, иду рядом, пока она не остановится. Еще раз упор на седло, переношу
ногу, очень медленно выпрямляюсь, не переставая разговаривать, успокаивать,
приручать. Наконец, ноги в стременах. Лошадь начинает двигаться по боксу,
потом останавливается, и моя жена закрепляет вокруг ее шеи чембур, который
держала в руках, потом открывает дверь и выходит наружу. Лошадь следует за
ней, выглядывает из ворот, видит дорогу, ведущую в горы. Я прищелкиваю
языком, и мы выходим из конюшни, минуем ворота, и уже идем по дороге вслед за
моей женой на расстоянии пяти-шести ярдов. Через 40-50 ярдов я говорю
"Стой!" и осторожно натягиваю повод. Моя жена останавливается,
лошадь делает то же самое. Прищелкиваю языком, жена начинает идти, за ней
следует лошадь. 40 ярдов, "Стой!", мы все останавливаемся.
Прищелкиваю языком, мы начинаем двигаться вперед. Проделав это упражнение 3-4
раза, лошадь начинает останавливаться и двигаться по команде. После этого мы
разворачиваемся и направляемся к дому, делая остановки и начиная движение по
команде. Все это время я не перестаю тихонько разговаривать с лошадью. Вот мы
уже во дворе, вот в конюшне… Быстро, но без суеты соскальзываю с седла.
Когда
вы пытаетесь поймать молодую лошадь в поле, или в конюшне, либо пытаетесь
прикоснуться к ней рукой до того, как был применен метод приручения, никогда
не подходите со стороны головы или крупа, всегда выбирайте правильный угол
приближения – примерно к середине туловища. Постарайтесь расслабиться и
настроиться на одну ментальную волну с вашей лошадью. Если вы с вашей лошадью
"звучите в унисон", вам удастся избежать многих ошибок. Если же вы
не сможете достичь взаимопонимания с самого начала, неприятностей вам не
миновать, и ваши отношения будут постоянной борьбой друг с другом. Мы
стараемся работать с нашими лошадьми в ограниченном пространстве, примерно
10х10 футов, потому что, с нашей точки зрения, это создает условия для
максимального физического и ментального контакта, в то же время, у лошади
остается возможность убежать от нас. Если вы научились использовать в общении
с вашей лошадью ЭСВ, звуки и знаки, умеете с их помощью успокоить животное,
вы смело можете покинуть бокс. Но для того, чтобы контролировать движение и
направление вам нужно научиться пользоваться телепатией. Вы мысленно
представляете, куда хотите поехать, и у лошади появляется желание направиться
именно в это место. Вы все время должны пытаться сделать так, чтобы лошадь
хотела сделать именно то, что вам от нее нужно. Сначала хорошо бы, чтобы ваш
помощник шел впереди вас – пешком или верхом. Вы увидите, насколько быстро
эти шустрые лошадки запоминают голосовые команды, которые соответствуют их
природной реакции: протяжно и негромко произнесенное "Стой"
заставит лошадь остановиться, а прищелкивание языком побудит двинуться вперед.
У лошади нет природной реакции на команды "Шагом",
"Рысью"; она усвоит их позже. Вам даже вряд ли придется работать
поводом, он практически все время будет отпущен. Вам нужно удобно и прочно
устроиться в седле, правильно расположить ноги, чтобы лучше контролировать
ситуацию, если что-то пойдет не так. (Идея единственно возможной посадки в
седле порочна: вы приспосабливаете технику езды к ситуации. Конкурная посадка
Тэрри Биддлкомба позволила ему выиграть несколько соревнований. Классическая
выездковая посадка по мистеру Лоуренсу не позволит даже Лестеру Пигготу
выиграть скачку. По телевидению было хорошо видно, что конкурная посадка
Харвея Смита несколько небезопасна при преодолении Aintree. Одним словом, когда ВЫ едете на
ВАШЕЙ лошади, вы должны выработать свою собственную посадку, которая
обеспечит вам максимальную безопасность, а не такую, при которой ваша спина
выглядит безупречно прямой, а мыски ненадежно опираются на стремена.)
Очень
важно помнить, что все время, пока вы разговариваете с лошадью, вы должны вести
себя очень естественно. Если лошадь получает удовольствие от того, что она
делает, то и вы должны получать не меньшее удовольствие. Вы должны находиться
в постоянном ментальном контакте с лошадью и понимать, что она вам говорит.
Вы должны понимать, что означает напряжение ее мускулов, положение ушей,
любые звуки и знаки, которые она вам подает. Но самое важное – понимать, о
чем лошадь думает, и передавать ей ощущение собственного покоя и радости.
Для объездки
лошадей мы часто пользуемся самым простым способом. Он лучше всего действует
в том случае, если лошадь пасется в полях, и каждый день вы забираете ее на
ночь в конюшню. После того, как вы каждый день в течение двух-трех недель
лошадь забирали с пастбища домой, я вывожу ее за пределы поля, на сочную
траву склона. После того, как лошадь немного попасется, я наваливаюсь ей на
спину, практически повисаю, и она везет меня во двор. Спустя несколько дней я
перекидываю ногу через спину и еду верхом в поле и обратно, причем на лошадь
надет только недоуздок. Лошадь воспринимает все эти действия как нечто само
собой разумеющееся. Я использую естественные привычки лошади и одновременно
приучаю ее к знакам и звукам, которые будут использоваться для общения с человеком.
Когда лошадь привыкает возить меня на пастбище и обратно, то остается сделать
совсем немного – выехать на ней верхом на получасовую прогулку в компании с
ее другом. При этом я могу выехать без седла, с одним недоуздком, а могу и
поседлать и взнуздать лошадь. Во время этих прогулок, я начинаю учить лошадь
останавливаться и начинать движение по команде, но это должно продолжаться не
более 3-4 минут за один раз. Итак, каждый день я выезжаю верхом на лошади на
прогулку, в которой нас сопровождает ее друг, и в это время провожу занятия,
которые продолжаются не более 3-4 минут каждое.
Иногда
мы проводим демонстрацию нашего метода, для чего берем дикую лошадь, только
что пойманную в горах, и через полчаса – час уже ездим на ней верхом, просто
используя знаки и звуки, понятные ей. Но, конечно же, чаще всего телепатию и
ЭСВ мы применяем в обращении с более или менее прирученными животными. В этом
случае самым важным для нас становится просто почувствовать волну, на которую
настроена лошадь, войти с ней в унисон, и сделать так, чтобы она захотела
выполнять то, о чем ее просят. Для достижения этой цели нет необходимости
обучать лошадь каким-то определенным словам и командам, отпадают сами
причины, которые заставляют нас употреблять словесные команды типа "Вперед"
или "Рысь".
Есть одна история о
браконьере, которого поймал констебль и обвинил в незаконной охоте с
использованием собаки. Браконьер отверг всякие обвинения и предложил
продемонстрировать констеблю, что вовсе не охотится, а просто гуляет с
собакой. Они все вместе пошли на поле, где было много зайцев, и хозяин
скомандовал собаке: "Вперед, мальчик, лови зайца!" Собака не
тронулась с места. Полисмен поверил и ушел. Тогда хозяин скомандовал собаке:
"Хватай мерзавца!" Собака сорвалась с места и схватила зайца. Сами
по себе человеческие слова ничего не значат для животных, им надо научить,
привязав к действию. Если же вы будете использовать звуки, знаки и сигналы,
понятные лошади, вы получите инстинктивную реакцию, что позволит сделать
обучение вашей лошади значительно более легким.
|
